НовостиВыберите раздел

07.11.11

Что не продается, то разрабатывается

Журнал "Эксперт", №44 (777), 7-13 ноября 2011

Российский бизнес почувствовал вкус к инновациям. Причина тому — завершение базовой модернизации во многих отраслях и возросшая конкуренция на мировых рынках, на которых опять в моде увеличение расходов на НИОКР

Крупные российские компании в последние годы существенно сократили технологический разрыв с зарубежными конкурентами, но до завоевания лидерских позиций им еще далеко. Между тем рост конкуренции и технологической активности на глобальных рынках заставляет их на свои деньги заниматься исследованиями и разработками. Дилемма состоит в следующем — вести их самостоятельно или заказывать на стороне. Советская модель прикладных НИОКР — отраслевые НИИ и КБ, выстроенные в систему, управлявшуюся профильными ведомствами и Государственным комитетом Совета министров СССР по науке и технике, — канула в Лету. Сегодня для проведения полноценного R&D фирмам приходится либо создавать подобные центры с нуля, либо пытаться реанимировать советские ниокровские остатки. Одно из нетривиальных следствий этого процесса — возрождение отраслевой науки в корпоративном формате с открытым интерфейсом, что вполне соответствует и мировому тренду в управлении инновациями. Вносит свою лепту и российское государство, объявившее о самых масштабных за последние двадцать лет финансовых вливаниях в инновационную сферу и приступившее к пресловутому «принуждению к инновациям» по крайней мере в государственном секторе экономики. Поможет ли это закреплению инновационного тренда в частном секторе, станет ясно уже в ближайшие два-три года. Главная проблема, на наш взгляд, не деньги — их выделяется достаточно, — а отсутствие внятной стратегии развития отраслевой науки и управленческих кадров для корпоративного инновационного контура.

R&D-бум на глобальном рынке

Капитаны мирового бизнеса, залатав на скорую руку пробоины, полученные в результате глобального финансового кризиса 2008–2009 годов, снова энергично вкладываются в НИОКР.

О восстановлении позитивной динамики корпоративных инвестиций в R&D красноречиво свидетельствуют данные, представленные практически одновременно во второй половине октября 2011 года двумя авторитетными мозговыми центрами, на регулярной основе отслеживающими научно-исследовательскую активность ведущих корпораций: экспертным центром Европейского союза (European Commission’s Joint Research Centre,JRC) и американской аналитической компанией Booz & Company.

В ежегодном докладе «2011 EU Industrial R&D Investment Scoreboard» («Данные ЕС по промышленным инвестициям в НИОКР»), подготовленном JRC в сотрудничестве с генеральным директоратом ЕС по исследованиям и инновациям, содержатся предварительные результаты работы крупнейших компаний (400 из Европейского союза и 1000 из «остального мира») за 2010-й финансовый год.

Совокупный объем их чистой выручки вырос за отчетный период на 9,6% (рост тем примечательнее, что в 2009-м этот показатель, напротив, снижался на 10,1%). И новый экономический подъем сразу же проявил себя в инвестиционной плоскости: проанализировав официальную отчетность этих компаний, специалисты JRC подсчитали, что в 2010 году их совокупные расходы на НИОКР выросли по сравнению с предыдущим годом на 4% и достигли 456 млрд евро.

Таким образом, общее сокращение инвестиций в R&D на 1,9%, зафиксированное годом ранее, было компенсировано с лихвой. Причем больше всего пострадавшие от кризиса в 2009 году американские и западноевропейские компании в целом прибавили в 2010-м весьма прилично: корпоративные инвестиции в исследования и разработки в Соединенных Штатах выросли сразу на 10%, а в Европейском союзе — на 6,1%.

Более двух третьих расходов европейских компаний на НИОКР приходится на три крупнейшие экономики региона — Германию, Великобританию и Францию.

Справедливости ради нельзя не отметить, что общую радужную картину 2010 года несколько портят японские корпорации — их общие вложения в НИОКР упали на 9,7%, но соседи Японии по Азиатскому региону, судя по представленным в докладе ЕС данным, демонстрируют куда лучшие результаты. Так, ведущие китайские компании инвестировали в исследования и разработки в прошлом году почти на треть (29,5%) больше, чем в 2009-м; по 20,5% прибавили компании Индии и Южной Кореи, на 17,8% выросли R&D-расходы тайваньских корпораций.

Очередным подтверждением огромной инвестиционной привлекательности Китая для транснациональных компаний, создавших, по данным за 2010 год, на его территории уже около 1200 корпоративных R&D-центров, стали и результаты опубликованного в начале ноября исследования компании KPMG China. Согласно исследованию, на долю самой динамичной экономики мира сегодня приходится 12,9% совокупных корпоративных расходов на R&D (для сравнения: в 2009 году доля Китая составляла 11,2%).

Статистика по-американски

Еще более позитивная динамика корпоративных инвестиций в R&D была выявлена в опубликованном буквально через несколько дней после «EU Industrial R&D Investment Scoreboard» альтернативном отчете, подготовленном ведущей американской консалтинговой компанией Booz & Company.

Как уже упоминалось ранее, статистические данные американской консалтинговой компании весьма сильно расходятся с данными европейских исследователей из JRC. Это касается и приводимых ими оценок процентной динамики, и списков фигурантов корпоративных рейтингов. Несколько снижает градус раздражения от этих гуляющих цифр и позиций то, что и в первом, и во втором исследовании общий тренд возобновления роста ниокровских расходов корпоративного сектора под сомнение не ставится.

По результатам очередного, седьмого по счету, ежегодного исследования инновационной активности крупнейших компаний мира «Global Innovation 1000» («1000 глобальных лидеров инноваций») аналитики Booz & Company констатировали, что 1000 публичных компаний — мировых лидеров по расходам на исследования и разработки в 2010 году увеличили свои бюджеты на НИОКР на 9,3%, до 550 млрд долларов. Таким образом, лидеры показали тенденцию к восстановлению (относительно происшедшего в 2009 году падения на 3,5%) и возврат к долговременному росту расходов на научно-исследовательские и инновационные работы. Отметим также, что 2009 год оказался единственным годом за последнее десятилетие, по итогам которого было зафиксировано общее снижение корпоративных инвестиций в R&D, а достигнутый в 2010-м новый уровень превысил предрецессионную рекордную планку 2008 года (521 млрд долларов).

По мнению Барри Ярузельски, партнера Booz & Company, «рост расходов на НИОКР в 2010 году, несомненно, продемонстрировал приверженность инвестициям в доработку и создание новых продуктов и услуг в условиях все более жесткой конкуренции на глобальных рынках».

Инвестиции в НИОКР в 2010 году выросли по всем девяти отраслевым группам, отслеживаемым американскими аналитиками, тогда как в исследовании ЕС было выявлено несколько промышленных секторов с отрицательной динамикой по этому показателю (в частности, снижение продемонстрировали компании — операторы фиксированной связи и производители товаров для досуга).

Отраслевые лидеры по версии Booz & Company фактически те же, что и в исследовании ЕС, но их групповая классификация и обозначение несколько отличаются: американцы выделяют три больших кластера — компьютерная техника и электроника; здравоохранение; автомобилестроение — и постулируют, что на долю этой большой тройки пришлось 77% от общего прироста корпоративных расходов на НИОКР в 2010 году (36,1 млрд долларов из суммарных 46,8 млрд). Благодаря включению в первую группу электронной промышленности, именно она стала абсолютным лидером в отраслевом рейтинге Booz & Company — 28% от общего объема корпоративных инвестиций в R&D, тогда как отрасль номер один, согласно европейской классификации фармацевтика и биотех (или, по-американски, «здравоохранение»), оказалась в нем на второй позиции с 22%, однако «продемонстрировала в 2010 году наиболее существенный прирост инвестиций в НИОКР среди трех отраслей-лидеров» (на 9,1%).

Наконец, еще одним косвенным свидетельством начала новой волны глобального инвестиционного подъема можно считать свежие данные по вложениям венчурных капиталистов в американские стартап-компании, опубликованные в конце прошлого месяца Национальной ассоциацией венчурного капитала (США) совместно с компанией PricewaterhouseCoopers. За июль—сентябрь 2011 года общий объем этих инвестиций вырос на 31% по сравнению с аналогичным трехмесячным отрезком прошлого года и вплотную приблизился к 7 млрд долларов.

Ниокровский патриотизм

Каждая публикация западных исследований в области инноваций усиливает традиционные стоны об отечественной технологической отсталости.

Но наши наблюдения показывают: картина меняется и в России. Российские компании потянулись к инновациям, стали видеть в них необходимую составляющую конкурентоспособности. Это подтверждается предварительными итогами исследования инновационной активности крупного российского бизнеса, проведенного Институтом менеджмента инноваций (ИМИ) НИУ-ВШЭ и Российской венчурной компанией (РВК), в рамках которого этим летом было изучено более 30 крупнейших российских компаний. О том же свидетельствуют и наши собственные наблюдения.

Внимание именно к крупному бизнесу не случайно. Высокотехнологичные стартапы зачастую обладают яркими идеями, но даже при многократном росте бизнеса таких компаний их вклад в ВВП станет заметен лишь через многие годы. И усилия государства по их развитию — это задел на весьма далекую перспективу. В то же время даже небольшие изменения в крупном бизнесе, составляющем основу нашей экономики, могут оказать существенное влияние на экономический рост уже сейчас. Сосредоточение инновационной активности в крупных компаниях — общемировая черта. В развитых странах более 70% частных расходов на НИОКР приходится на крупные предприятия. Исследование «Инновационная активность крупного бизнеса в России», проведенное PWC среди заметных российских компаний, показало, что инновационными технологиями обладают 88% компаний с годовым оборотом свыше 1 млрд долларов и лишь 50% компаний с оборотом свыше 100 млн долларов.

Неумолимость экономической логики заставляет всерьез обращаться к собственным исследованиям и разработкам после сокращения технологического разрыва, модернизации производственной базы. Именно его преодоление дает резкий скачок производительности и конкурентоспособности при несущественном риске вложений.

Многие российские компании исчерпали потенциал модернизации путем закупки типовых технологий. Достигнув уровня западного технологического мейнстрима, двигаться дальше можно, лишь ища новые решения. Конкуренция вынуждает включать мозги. «Важно правильно выработать стратегию, потому что догонять можно бесконечно. Если ты хочешь совершить прорыв, то тебе нужно не догонять, пытаясь повторить то, что уже создано, а, взяв хороший продукт, начать его совершенствовать. Тогда появляется шанс действительно получить что-то новое, чего ни у кого еще нет», — считает Сергей Боев, генеральный директор ОАО РТИ. Результаты опроса PWC подтверждают, что инновационная активность напрямую связана с конкурентной ситуацией на рынке. Инновационными технологиями обладают 58% российских компаний, работающих только на внутреннем рынке, и 85% компаний, действующих и на зарубежных рынках.

Возникший спрос на R&D может быть удовлетворен за счет самостоятельных разработок компаний, обращения к сторонним российским или зарубежным разработчикам. И пока больший интерес вызывают первые два варианта.

У подобного патриотизма есть несколько серьезных причин. Первая банальна — стоимость. При сопоставимом качестве работы труд исследователя в России стоит в разы меньше, чем в Европе или США. «При стоимости западной технологии и проекта на ее основе в 20 миллионов долларов можно за 5 миллионов купить отечественный институт, который еще за 5 миллионов выдаст тот же результат», — делится опытом Михаил Генкин, директор по развитию «Уралхима». Сыграл на руку российским разработчикам и кризис, падение рубля усилило их ценовое преимущество, завершение «тучных лет» заставило компании более тщательно считать деньги.

Одним из заметных примеров импортозамещения в сфере технологий стало строительство «Башнефтью» цеха замедленного коксования стоимостью 10 млрд рублей. «Мы построили установку замедленного коксования по российской технологии. Несмотря на жесткую конкуренцию с западными компаниями, башкирские ученые предложили конкурентоспособную технологию, сами запроектировали, сами построили. При этом уложились в достаточно сжатые сроки — три года», — рассказывает Александр Колесников, начальник департамента развития направления переработки «Башнефти».

Заниматься собственными разработками заставляет и закрытость отдельных технологий для российских производителей. «Технологии по массовым продуктам продаются. Если вы хотите построить себе завод по полипропилену или полиэтилену — никаких проблем. Но как только вы углубляетесь в область или более высокомаржинальных продуктов, или редких, купить лицензию становится уже не так просто. Например, на рынке изоцианатов существует четыре крупных игрока, и никто из них не хочет продавать свою технологию, потому что продукт достаточно высокомаржинальный», — поясняет руководитель проектного офиса «Разработка и коммерциализация технологий» «Сибура» Сергей Галибеев.

Важную роль в росте внимания бизнеса именно к отечественной прикладной науке играют и фактор географической близости, исторической привязки отдельных производителей к определенным НИИ, а также кадровая проблема как точка пересечения интересов. Последнее в наибольшей степени касается набирающей силу университетской науки. За последние годы доля вузов в объеме выполняемых исследований и разработок (ИиР) в России выросла с 4–5% до, по данным за 2010 год, 8,4%. Крупные компании все чаще предпочитают сочетать образовательное направление с исследовательским. Так, «Сибур» открыл свою кафедру в Томском политехническом университете. По мере роста проблем на кадровым рынке эта тенденция будет только нарастать. Кооперация возможна не только с вузами. Так, «Еврохим» создает научно-исследовательский центр в Горном институте Кольского научного центра РАН в Апатитах.

R&D приносит прибыль

Российская особенность прикладной науки — оставшаяся в наследство от СССР система отраслевых НИИ. Это советское изобретение выполняло роль связки между фундаментальной наукой, проектными институтами и производством. Во всем мире эти функции преимущественно берут на себя корпоративные R&D-центры и крупные инжиниринговые компании. С развалом советской распределительной системы, обеспечивающей кооперацию и слаженную работу всей цепочки НИОКР, отраслевые институты оказались не у дел. Отрыв от производственной базы и кадров, отсутствие средств на серьезные инициативные исследования — их системные слабости, которые даже при благоприятной конъюнктуре вели бы к постепенной потере отечественной отраслевой наукой ее былой роли. Но процесс существенно ускорился за счет долговременного провала спроса: на протяжении 1990-х годов многим производственникам было не до новых исследований, а после более привлекательной выглядела модернизация за счет покупки готовых технологий под ключ.

Для ряда отраслевых НИИ этот долгий провал оказался роковым. Только за последние четыре года, с 2005-го по 2009-й, количество научно-исследовательских организаций сократилось с 2115 до 1878. И здесь нужно учесть, что число академичеческих НИИ осталось практически неизменным.

НИИ уже давно ассоциируется не с местом концентрации передовых знаний, а с порезанным на арендные клетушки офисным зданием ремонта конца 1980-х, наполненным отрешенным созерцанием упадка. Показательно и отношение государства. Если по остальным направлениям поддержки исследований и разработок его стратегия более или менее внятно сформулирована, то к отраслевой науке до сей поры оно относится как к раковому больному в последней стадии: с заочным сочувствием, но чураясь подойти.

Из отдельных наблюдаемых проектов, покупок, вложений складывается картина роста интереса крупного бизнеса к прикладной науке. Но возрождаются отраслевые НИИ уже не как самостоятельные компании, а в составе крупных холдингов или в качестве корпоративных научных центров. Например, сильным научно-исследовательским центром на базе отраслевого НИИ обладает Трубная металлургическая компания. РосНИТИ — единственный в России институт в сфере технологий производства труб, имеющий более 150 сотрудников и практически полностью обновленную за последние несколько лет базу.

Большинство компаний, изученных в рамках исследования ИМИ-РВК, имеют свои НИИ или корпоративные исследовательские центры. При этом ни в одной из компаний не наблюдается снижения затрат на НИОКР.

Более того, можно говорить о начале перелома представлений бизнеса об исследовательских подразделениях. Традиционно они рассматривались как центры затрат, однако стали появляться первые примеры обратного — их оценки как центров прибыли. Один из наиболее ярких таких примеров — «Башнефть», которая планирует превратить институт «БашНИПИнефть» в регионального лидера в своем сегменте, концентрируясь на внешних заказчиках. Компания готова провести техническое переоснащение всех лабораторий и отделов института, насчитывающего около 900 сотрудников, расширить объемы и спектр проводимых научных исследований.

Еще более масштабны планы «Сибура», который построил в Томске полноценный исследовательский институт — НИОСТ. «К сожалению, первое, что рухнуло после Советского Союза, это отраслевые НИИ. В отрасли пока еще есть несколько профильных институтов. Но кадровая проблема там стоит очень остро: кадры все уже пенсионного возраста, молодежи практически нет, потому что уровень зарплаты никакой. Оборудование тоже в плачевном состоянии. Крупные компании, стремящиеся к развитию своего технологического потенциала, должны задуматься о воссоздании компетенций отраслевых институтов. Один из наиболее эффективных вариантов — строительство корпоративных R&D-центров», — объясняет Сергей Галибеев. Объем инвестиций не раскрывается, но только сэкономленных средств за счет льгот от статуса резидента особой экономической зоны — около 400 млн рублей. НИОСТ должен стать ключевым звеном в крайне амбициозной задумке компании — стремлении превратить исследования в самостоятельный бизнес, зарабатывающий на продаже готовых технологий. Насколько мы знаем, это первый пример в России подобной стратегии крупной компании. Говорить об эффективности НИОСТа можно будет через несколько лет — разработки в нефтехимии достаточно долгосрочные, но кадровую проблему удалось решить уже сегодня. НИОСТ — единственный из респондентов, не жаловавшийся на отсутствие молодых кадров. Желающие поработать на новом уникальном для России оборудовании присылают свои резюме со всей страны и выстраиваются в очередь. При этом и в «Сибуре», и в других компаниях работа в корпоративном НИИ не ставит крест на научной карьере, напротив, исследователей вынуждают готовить научные публикации и получать ученые степени.

НИИ с нуля

Дальше всех от инновационных тем из попавших в наше поле зрения предприятий оказались компании-эксплуатанты, наименее подверженные конкуренции. Но даже они, к нашему удивлению, заинтересованы в инновационных решениях. Например, Московская объединенная энергетическая компания (МОЭК) и КЭС-холдинг еще сфокусированы на доведении своего хозяйства до современного уровня технологий, но и соблазны «низко висящих плодов» не мешают им задумываться о разработке новых решений. КЭС-холдинг год назад купил НИИ «Гипрокоммунэнерго» и успешно развивает его, МОЭК создала отдел по работе с новыми технологиями, проектный институт. Самостоятельные разработки он не ведет, но проявляет завидную активность в поиске сторонних решений, а по поводу разработок, которые не удалось найти на открытом рынке, отправил запрос в адрес Минэнерго на 16 новых технологий, востребованных МОЭК.

Еще один нетривиальный случай — компания «Синтерра», выступающая магистральным провайдером. Большинство телекоммуникационных компаний в части железа целиком довольствуются готовыми решениями от мировых поставщиков. Однако «Синтерра», отличаясь завидной коммерческой хваткой, ради прибыли идет на инновации. Одним из серьезных примеров стала разработка собственной системы анализа и защиты трафика оператора и клиентов от различных атак с привлечением профильных НИИ. Изначально она создавалась для внутреннего использования, но результат оказался вполне конкурентоспособен и на мировом рынке.

Нужно понимать, что корпоративные НИИ — это не конкуренты сторонним разработчикам. Напротив, собственные исследовательские центры компаний — необходимый интерфейс взаимодействия, выполняющий функции заказчика. Без них привлечение внешних исследователей существенно затруднено.

Вопреки опасениям, переход НИИ к профильному собственнику не означает изоляцию от работы на других участников рынка. Например, ЦНИИС «Трансстроя» и РосНИТИ у ТМК продолжают заниматься разработкой отраслевых стандартов в интересах всей отрасли и выполняют заказы других игроков.

Но далеко не во всех случаях имеет смысл покупать уже существующие НИИ, зачастую они не обладают никакой добавленной по отношению к располагаемой недвижимости стоимостью. И строить с нуля оказывается проще и выгоднее. «В огнеупорной индустрии сегодня, к сожалению, не осталось отраслевых научно-исследовательских организаций. Профильные кафедры вузов не смогли взять на себя, как это частично имеет место за рубежом, выполнение соответствующих задач в прикладной науке. Эти функции пришлось в основном взять на себя бизнесу», — объясняет технический директор группы «Магнезит» Лев Аксельрод.

Кроме того, компании готовы рассматривать варианты приобретения действующих бизнесов за рубежом с целью получения доступа к технологиям. Из подобных примеров можно привести покупку ТМК нескольких заводов в США, ОМЗ — Scoda JS a.s. и Pilsen Steel в Чехии, приобретение «Магнезитом» немецкого производителя Siegburg, компанией IBS — нью-йоркской IT Consulting International и румынской ITC Networks, «ЭМАльянсом» — немецкой инжиниринговой компании Tetra и одного из крупнейших европейских производителей котельного оборудования, хорватской компании Duro Dakovic. Компания «Илим», напротив, продала половину акций холдингу International Paper, в том числе с целью получения доступа к современным технологиям управления и производства. У ТМК есть свой уникальный проект — она строит корпоративный исследовательский центр в Хьюстоне (США).

Эксперты могут привести десятки рынков технологичной продукции, на которых российские компании — мировые лидеры или конкурируют на равных с западными. Но наш бизнес плохо умеет продавать свой имидж. Проведенное журналом «Эксперт» исследование инновационных проектов крупного бизнеса показало, что даже компании, реализовавшие яркие, интересные проекты, не имеют их внятных и профессиональных описаний, не умеют представить свое технологическое портфолио. В этом серьезное отличие наших компаний от зарубежных, способных красиво упаковать и представить публике даже небольшую разработку.

Рука государства

Несмотря на повышение внимания частного сектора к инновациям, роль государства остается крайне важной. По данным за 2009 год, на госбюджет приходилось 66,5% затрат на исследования и разработки. «Необходимость в инструментах господдержки исследований может отпасть, если сложится взаимодействие растущего реального сектора экономики, корпоративного R&D с университетами и исследовательскими центрами. Тогда государство сосредоточится на поддержке фундаментальной науки и малого предпринимательства», — говорит заместитель министра образования и науки Алексей Пономарев.

Серьезным толчком к восстановлению отраслевой науки может стать реальное выполнение программ инновационного развития 46 госкомпаний. По данным МЭР, они в 2011 году готовы потратить на НИОКР 230 млрд рублей с ростом к 2013 году до 440 млрд рублей.

Эффективность попытки насильственного внедрения инноваций через административные каналы пока неясна. Есть сомнение, что насаждение любви к инновациям в госкомпаниях «противоестественным путем» приведет лишь к успешной имитации требуемых показателей. Даже если сделать поправку на известную специфику российского госинвестирования, объем запланированных средств оставляет уверенность в том, что отраслевая наука получит серьезное подкрепление. Например, у РЖД объем финансирования гражданских НИОКР в 2011 году составит 5,75 млрд рублей без НДС, а к 2015-му он должен вырасти до 18,5 млрд. Несмотря на закрытый характер утвержденных программ, некоторые цифры стали нам известны. «Газпром» планирует выделить на реализацию своей программы 2,7 трлн рублей, «Ростехнологии» намерены потратить на инновационное развитие до 2020 года 1 трлн рублей и создать венчурный фонд объемом до 1 млрд долларов. В 2011–2015 годах инвестиции НК «Роснефть» в инновационную деятельность должны достигнуть 52 млрд рублей.

До сих пор государство не сформулировало внятной стратегии развития отраслевой науки. Это тем более удивительно, что большая часть НИИ все еще находится в государственной собственности. Скорее всего, причина в отсутствии достаточной информации о происходящем в этой сфере. Государственные НИИ разбросаны по различным ведомствам и далеко не всегда находятся в фокусе ведомственного внимания. Поэтому общей картины имеющейся ситуации, нужной для выработки стратегии развития прикладной науки, пока ни у кого нет. Но возрастающий спрос со стороны производства настойчиво требует сформулировать позицию государства по отношению к развитию отраслевой науки.

Стоит отойти от традиций самобичевания, которые заслоняют нарождающийся позитивный тренд — рост естественного интереса частного бизнеса к вложениям в исследования и разработки. И, возможно, через два-три года те качественные изменения, которые нам удалось нащупать «на кончиках пальцев», воплотятся в готовых продуктах и станут заметны в статистике.

В подготовке статьи принимал участие Станислав Розмирович

Вернуться к списку новостей